|
ПРОЛОГ
Площадь перед дворцом персидских царей в Сузах.
В стороне от орхестры мавзолей Дария.
Х о р
Вот мы. Верных Совет, как доверенных слуг
Государя зовут.
На Элладу пошел весь персидский народ;
Мы ж оставлены — кремль и несметных богатств
Кладовые стеречь. И сам Дария сын
Заповедал нам, Ксеркс, как старейшим, страну
Дозирать за него, самодержца.
Но тревожится дух о возврате царя
И полков, дорогим отягченных добром;
И раздумье томит, и сомненье гнетет,
И предчувствие беды пророчит.
Вся асийская мощь молодая ушла
В чужедальний предел;
А вестей нет, как нет, и не скачут гонцы,
Возглашая победы, в столицу:
А ведь все поднялись — с Экбатаны, от Суз,
От Киссийских родных, стародавних твердынь, —
Поднялись, потекли,
На конях и пешком, и на черных судах:
Ополчилися тмы
И густою подвиглися тучей.
И ведет их Амистр, и ведет Артафрен,
Мегабат их ведет и ведет их Астасп, —
Сил персидских вожди,
Воеводы-цари, но владыке владык,
Ксерксу, данники все; каждый полчищ своих
Властелин и гроза; каждый, с луком кривым,
На коне, богатырь, страховиден и лют,
Браннолюбием в сечах ужасен.
Им в подмогу летит па конях Артембар,
Выступают Масистр, Фарандак и Имэй
Благородный, стрелок из стрелков, и Сосфен
Колесницы гремящие гонит.
И — кормилец поток — многосемейный Нил —
Соревнует людьми приумножить поход:
Рать еги́птян ведут
Властелѝ Сусискан, и Пегас, и Тагон,
И великий Арсам, князь мемфисских святынь,
И божественных Фив судия, Арьомард;
Скороходы лагун, выплывают гребцы
На бесчисленных нильских галерах.
И лидийцы от нег отказались для битв,
И других привели уроженцев тех мест:
С ними слуги царя —
Митрогат и Арктей, многодоблестный муж.
И от Сард золотых боевые ряды
Четверней, шестерней запряженных коней
Колесницы влекут, — и единый их вид,
И единый их звук устрашает.
И удолий, что Тмол осеняет святой,
Устремились жильцы на Элладу взвалить
Подневольный ярем. Фарибид и Мардон
(Их копье не берет, копьеборцев лихих)
Выезжают и вслед в ощетиненный лес
Пик мисийских влачат. И богач — Вавилон
Смесь людскую рекой извергает: отбор
Метких лучников, люд корабельный.
И язы̀ки степей асиатских мечом
Препоясались, — все
За знаменами Ксеркса влекутся.
Столь огромен был сбор, столь несметны войска!
Все снялись, все ушли. И всей Асии плач
Неумолчно зовет вожделенный свой цвет;
А тоска матерей, а отчаянье жен
Дням унылым и счет потеряли.
ПАРОД
Х о р
Строфа 1
Прегражден путь:
Как река — понт.
А об òн-пол —
Там чужой край,
Медяны̀х скреп
И льняных уз
Не жалел царь,
И настлал гать,
И навел мост:
На чужой брег
Перевел рать —
Чрез пролив тот,
Где нашла гроб
В старину дочь
Афаманта, —
И в ярмо впряг
Роковой понт.
Антистрофа I
Ты людских стад
Волопас, Ксеркс!
Из степных недр,
Из асийских —
Гонит тмы тем
Пастуха жезл.
По мостàм шлют,
По хребтам волн
За полком полк
Главари сил.
И вождей вождь —
С ними ты, бог,
В чьей крови жив
Золотой дождь,
Чтò низвел Зевс
На твою, царь,
На праматерь!
Строфа II
Грозовой тьмой
Омрача взор,
Огневой змий —
О числе рук
Необъятном, —
Кораблей дух —
О числе крыл
О несметном, —
Ты катѝшь, царь,
И пуки стрел
С тетевы шлешь
В копьеборцев!
Антистрофа II
Кто найдет мощь
Медяных мышц
Супротив стать
Боевых тем?
Богатырь, кто
Запрудит хлябь
И разбег волн
Обратит вспять?
Кто б тебе, перс,
Возбранил путь?
Кто б тебя, перс,
Одолеть мог?..
Месод
Но богов месть
Сторожит нас
И кует ков
Тихомолком:
Как ни будь скор,
На узлы пут
Оперев пядь,
Не отпрянешь.
Невдомек нам
Потайной плен:
Ибо скрыл в лесть,
Разубрал в ложь
Западню Рок.
Удался лов,—
Из тенет тех
Не унесть ног.
Кто попал в сеть,
Не уйдет цел.
Строфа III
От богов, знать,
На роду нам
Эта участь,—
И на то, перс,
Родился ты,
Чтоб коней гнать
На лихой пир
Удалых сеч,
Чтоб грозой битв
За кремлем кремль
Повергать в прах —
И за градом рушить град!
Антистрофа III
От богов, знать,
Научен ты
Поборать хлябь,
Чтò крутой ветр
Убелил всю
Сединой бурь,
Пролагать путь
Через лес волн
И снастей ткань
За оплот чтить
Под игрой гроз,
И доскàм вверять войскá!
Строфа IV
Входит в душу бледный страх,
В ризе черной с ним печаль.
Увы! Увы!
Если цвет персидских войск
Рок пожнет,
Опустеет гордый град!
Антистрофа IV
И киссийских древних стен
Будет вторить гулкий свод:
Увы! Увы!
Женщинам на площади,
Рвущим риз
Многоценный в клочья лен.
Строфа V
Ибо вдруг
С мест ушел
Конный люд и пеший люд
Всей земли,
Вслед вождю,
Словно рой
Вешних пчел из улья вон, —
В заморский край, стезей, два брега
Дивным сопряг царь звеном
В цепь одну, чрез море.
Антистрофа V
В лóжницах
Слезы льют
Вдовы по живым мужьям.
Горе вам,
Женский сонм,
Вдовий сонм!
Милый друг, могучий друг
Покинул дом, суровый воин.
У́пряг двойной, два ярма
Как нести безмужней?
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сцена I
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Подобает совет
Нам, о персы, жильцы вековечных твердынь,
Совокупно держать, и нужда настоит
Верным думу глубокую думать.
Как тут быть? Что с царем?
Где божественный Ксеркс, бога Дария сын,
Чья Персеева кровь имя персам дала?
Напряженный ли лук побеждает в борьбе
Или жало копья,
Устремленного крепкой десницей?
Но, как око богов, засветился нам свет:
То выходит царя венценосная мать
И царица моя! Припадем же к стопам
Государыни все и приветственных слов
Принесем ей согласные дани!
Х о р приветствует вышедшую из дворца А т о с с у
коленопреклонением.
Х о р
Мать владыки, длинноризых жен Персиды госпожа,
Здравствуй, старица-царица, здравствуй, Дария вдова!
С богом ложе ты делила, бога персам родила,
Коль от войска демон древний в эти дни не отступил.
А т о с с а
Из палат, одетых златом, выхожу в кручине к вам,
Старцы, лóжницу покинув, где я с Дарием спала, —
Рассказать, какая дума камнем нà сердце легла.
Други, вам признáюсь: душу мне волнует тайный страх,
Как бы дерзостный Избыток, все богатства, что собрал
Не без воли божьей Дарий, не столкнул ногой во прах,
Пыль столбом подняв над домом. Две заботы дух томят:
Изобилье не почетно без мужей; и доли нет,
Громких подвигов достойной, если беден сильный муж.
Так, в хоромах — злата груды, пред очами бледный страх:
Око дома, мню, — владыка: нет его, — и свет потух.
Вот об этом, — кàк годину пережить, — и будьте мне
Вы советниками, персы, мудрых старцев верный сонм.
От кого ж, как не от вас мне, и советов добрых ждать?
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Знай, царица: нам не дважды слово молвить ты должна,
Речью ль, делом ли прикажешь доказать, что можем мы;
Совещанья ль удостоишь, ту же преданность явим.
А т о с с а
Не мало посещают грез ночных меня
С тех пор, как сын мой воинство в поход послал
И сам ушел иóнян разорять страну.
Но все ж доселе не было столь явственных,
Как прошлой ночью, знамений. Мне снился сон:
Предстали близко, в пышных одеяниях,
Две женщины: персидский на одной наряд,
А на другой — дорийский. Наших жен они
И ростом превосходней, и красой лица;
И, мнится, сестры обе из одной семьи.
И знаю, будто этой — зéмли эллинов,
Той — варваров достались в родовой удел.
И ссору сестры некую затеяли;
И сын мой будто тут же. Хочет мир меж них
Наладить, укротить их. А потом запряг
Обеих в колесницу и набросил им
Ярмо на выи. В упряжи красуется
Одна, как башня, и браздам покорствует;é
Брыкается другая и руками рвет
Постромки, возжи, — силой выбивается,
Узду похитив, иго пополам сломив.
Упал возница. Дарий, наклонясь над ним,
О сыне сожалеет. Ксеркс, узрев отца,
На теле раздирает ризы царские.
Такой мне этой ночью сон привиделся.
Я, встав с постели, руки ключевой водой
Омыла и с дарами к алтарю пошла,
Принесть богам гостинец в отвращенье бед,
Как следует по чину. В этот миг орел
Слетает, — вижу, — к жертвеннику Фебову,
Спасаясь от погони. Онемела я
От страха, други! Сокол в то ж мгновение,
Его настигнув, в голову впустил врагу
Кривые когти; рвет он и дерет орла,
А тот, согбенный, робкий, не противится.
Такие дива видеть привелося мне,
А вам услышать. Сына ж боевой успех
Прославит; в неудаче неподсуден он:
Доколе жив, в Персиде будет царствовать.
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Ни пугать тебя, царица, ни чрезмерно ободрять
Не хотим. К богам прибегни ты с усердною мольбой:
Если в знаменьях угроза, отвратить беду проси;
Если доброе предвестье, да свершится то добро,
И тебе с детьми па радость, и отечества сынам
Возлияй Земле ты дале, возлияй усопшим ты:
Душу Дария (он ночью, говоришь, тебе предстал!)
Умири, моля, чтоб сыну и тебе из темных недр
Слал на свет благополучье, а противное замкнул
С нéжитью в темницу мрака. Слово сердцем внушено:
Всячески добро прибудет, коль послушаешь меня.
А т о с с а
Сон мой ты услышал, первый, и с участьем обсудил;
Дому царскому на пользу будет твой святой совет.
Да свершится ж все во благо! А моленья и дары,
Как велишь, богам и милым опочившим принесу,
Лишь опять вступлю в чертоги. Но сейчас хочу узнать:
Пресловутые Афины, — други, где тот град стоит?
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Госпожа, в стране далекой, — там, где Гелия закат.
А т о с с а
И тем дальним градом сын мой вожделеет завладеть?
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Может быть, и вся Эллада им уже покорена.
А т о с с а
Силы воинской довольно ль в той стране, или недохват?
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Сила та довлела — много причинит мидянам бед.
А т о с с а
Чем другим земля богата? Есть достаток в их домах?
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Есть серебряная жила в тайниках глубоких недр.
А т о с с а
Лук тугой их руки держат, тучей прыщут метких стрел?
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Нет, устойчивые копья — их оружье, да щиты.
А т о с с а
Кто ж тех ратей предводитель, самодержный властелин?
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Подданства они не знают и не служат никому.
А т о с с а
Но пришельцев грозных силу как же встретят без вождя?
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Много с Дарием к ним вторглось удальцов: погибли все.
А т о с с а
Твой ответ ужасен ближним предпринявших сей поход.
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Не гадательно, не лживо нас осведомит о всем
Этот вестник: порасскажет про набег персидский он.
Ликовать ли нам иль плакать, — время истину узнать.
Сцена II
Входит Вестник
В е с т н и к
О всей земли асийской грады, области!
Сокровищ пристань, Персия богатая!
Одним ударом — кàк величье рушилось!
В мгновенье ока долу кàк поник расцвет!
Увы! Злосчастье — вестникам злосчастия
Предстать впервые. Нудит рок беду гласить.
О персы! Все погибло ваше воинство!
Х о р
Строфа 1
Беда, страшная, неслыханная беда!
Увы! Восплачь, возрыдай, мой народ!
В е с т н и к
Со всем великим полчищем покончено,
И сам я вижу свет дневной нечаянно.
Х о р
Антистрофа I
К чему век мой долгодлительный привел?
Изведать скорбь, коей дух не гадал!
В е с т н и к
Свидетель, очевидец, не по слухам я
Поведаю вам, персы, нашу пагубу.
Х о р
Строфа II
Горе! Слепой поход!
Смесясь, всем скопом ринулись
Асиатских земель языки
В ту роковую Элладу!
В е с т н и к
Телами жалко сгинувших усеяно
Поморье Саламина и окрестных мест.
Х о р
Антистрофа II
Горестный милых рок!
Морской водой пропитаны,
Трупы носятся волн прибоем:
В берег ударяясь, плывут прочь.
В е с т н и к
Бессильны были луки: гибло воинство,
Ударами разимо корабельными.
Строфа III
Ужасна весть! Стенай, народ!
Подъемли жалкий вопль!
Жестоко посетили нас
Боги, сгубив
Нашу мощь живую!
В е с т н и к
О имя Саламина! Ненавистный звук!
Стенанием, Афины, вспоминаю вас!
Х о р
Антистрофа III
Афины, грозные врагам!
О, сколько бедных вдов
Вас будут называть в слезах!
Сколько сирот
Вас навек запомнят!
Сцена III
А т о с с а
Давно храню безмолвие, несчастная,
Подавленная горем. Столь огромно зло,
Что нет ни слова на устах, чтоб выразить
Страданье, — ни вопроса. Но нести должны
Мы все богов даянье. Овладей собой,
О вестник, и поведай, хоть стенаньем речь
Не раз прервется: кто в живых из пастырей?
О ком нам плакать, — кто, свой посох выронив,
Оставил без призора паству сирую?
В е с т н и к
Ксеркс жив и видит солнечный очами свет.
А т о с с а
Великий свет вещал ты дому царскому;
Из нóчи непроглядной белый день блеснул.
В е с т н и к
У скал, у Силенийских, чтò кропит прибой,
Вождь конницы несметной — Артембар — убит.
Копьем проколот, с обагренной палубы
Стремглав в кручину прянул хилиарх Дадак.
Бактр, витязь славный, Тенагон, отныне стал
Герой — присельник острова Аянтова,
Который омывает море шумное.
Лилея и Арсама и Аргеста вал —
Утесы островные, голубиц приют.
Бодать принудил. Корабля единого
Арктей, Адева (близ истоков нильских он
Страною правил) и Фарнух — тройной урон.
Маталл из Хрисы, ведший черной конницы
Три мириады, заросль рыжеогненной
Брады косматой собственною кровию
В пурпурный перекрасил, умирая, цвет.
Араб, из Магов родом, и Артам из Бактр
В земле суровой вечный обрели приют.
Аместрий; неутомный Амфистрей, копье
Могучее; и витязь (будет в Сардах плач!)
Ариомард; Сисам Мисиец; вождь морских
Пяти отрядов, — каждый в пятьдесят судов, —
Лирнеец родом, Фарибид, красавец-муж, —
В чужой земле прияли смерть плачевную.
Синнесий, первый в воинстве по доблести,
Наместник киликийский, кто один врагам
Доставил труд великий, — был без жалости
Похищен роком. Вот кого припомнил я
Из первых в стане: горсть я взял из груды бед.
А т о с с а
Увы! Я слышу повесть величайших бед,
Позор Персиды, долгий похоронный плач!
Но, снова обращая речь к началу дел,
Скажи, какое ж множество повыплыло
Судов враждебных, если с нами мериться
Враги дерзнули мощью корабельною?
В е с т н и к
Числом судов перс явно превосходствовал:
Всего лишь триста было их у эллинов;
К тому отборных, сверх трехсот, десяток был.
А Ксеркс-владыка, — знаю достоверно то, —
Водительствуя в битве, заурядных вел
Судов военных тысячу; да двести семь
Имел отборных, скорости неслыханной.
Таков подсчет. Не скажешь: враг сильнее был.
А т о с с а
Так некий демон войско погубил, весы
Судьбины нагнетая в пользу эллинов?
В е с т н и к
Спасают кремль Палладин небожители.
А т о с с а
Итак, Афины, скажешь, — нерушимый град?
В е с т н и к
Оградой крепкой граждане стоят окрест.
А т о с с а
Как вспыхнула, поведай, схватка нá море?
Кто начал битву? Эллины ль, иль сын мой, Ксеркс,
Числом надмившись силы многовёсельной?
В е с т н и к
Дух - мститель, о царица, злой ли бог иной,
Явясь невесть откуда, был всему виной.
Приходит эллин некий из афинских войск
И держит ко владыке таковую речь:
Решили, будто б, эллины стоянку снять
И под покровом ночи, на суда вскочив,
Спасаться бегством тайным; а как вырвутся
В простор открытый, — кто куда рассеяться.
А царь, как то услышал, не поняв ни ков
Врага, ни козней от богов завистливых,
Вождям пловучей силы разослал приказ:
Лишь светодавец - Солнце истощит колчан
Палящих стрел и внидет в храм эфирный мрак,
Суда сплошной заставой строить в три ряда,
Стеречь дозором выходы в простор зыбей,
Другим Аянтов остров оцепить кольцом;
Хотя бы часть морского стана вражьего
Лазейкой ускользнула от погибели,—
Снять с плеч грозился голову начальникам.
Такой приказ он отдал в исступлении:
Зане не ведал от богов грядущего.
Они ж не без раченья приготовились,
Послушествуя сердцем; ужин справили, —
Весло гребец наладил на уключину.
Когда же солнца свет угас и сумраком
Покрылись воды, каждый властелин весла,
Оружия ль владелец, на корабль взошел;
И, строй за строем, длинных кораблей во мгле
Равняется громада: каждый своп черед
И место знает. Так всю ночь начальники
В порядке уставляли мореходный стан.
Уж свет забрезжил, а из стана эллинов
Никто не умышляет проскользнуть тайком.
Но вот и белоконный день сиянием
Залил всю землю. Первый звук, донесшийся
До нас, был громкий эллинов молящихся
Пеан согласный; вторили отзывами
Утесы островные кликам воинским.
Тут страх напал на варваров, обманутых
В своей надежде. Явно, не пред бегством враг
Воспел, с победной силой, гимн торжественный;
Он в бой стремится пламенный, сомненья нет;
Отвагу распаляет трубной меди рев.
И вдруг, по знаку, дружно в лад ударили
По зыбкой соли плещущими веслами,
И вскоре можно было разглядеть суда.
В порядке стройном правое вело крыло
Ватагу остальную. Речи эллинской
Отвсюду раздавались восклицания:
«Вперед, о чада эллинов! За все — сей бой!
Освобождайте родину, детей и жен,
Богов родных престолы, гробы пращуров!
О всем заветном это состязание!»
В ответ им наших гордый говор слышится,
Как рокот моря; миг один — и вспыхнет брань...
Внезапно ударяет о корабль корабль,
В бок медным носом врезавшись. И первый был,
Что дело зачал, — эллинский: он вдребезги
Корму у финикийца раздробил и знак
К резне всеобщей подал. Наше множество
Вначале стойко держится. Но сперта мощь
Проливом узким: нет простора действию;
Своих же давят; весла переломаны
Чудовищ медногрудых тяжким натиском.
А эллины, умыслив хитроумный ход,
Нас полукружьем сжали. Опрокинуты,
Суда тонули; море сплошь покрылося
Плывущей плотью, дерева обломками;
Как пены накипь, трупы окаймили брег.
Гребут, в нестройном бегстве, из последних сил,
Персидских войск остатки уцелелые:
Тунцов так острогòю рыболовы бьют,
Как их частями корабельных остовов,
Стволами мачт и весел побивает враг.
Стон пó морю и дикий разносился крик,
Доколе черным оком Ночь не глянула,
Утрат же наших, если б десять дней подряд,
Царица, говорил я, не исчислить мне.
Но знай наверно: никогда в единый день
Не гибло смертных такового множества.
А т о с с а
Увы, какое выступило море бед
На персов и на все народы варваров!
В е с т н и к
Я бед и половины не сказал еще: _
Другое разразилось и такое зло,
Что дважды перевесит прежде бывшее.
А т о с с а
Какое горе горше было б этого?
Чтò это испытанье превзойти б могло?
Скажи, чтò бóльшим ты зовешь несчастием?
В е с т н и к
Все лучшие, что силой мышц и храбростью
Отличны были, древним родом славились,
Царевы слуги верности испытанной,
Бесславно все погибли до единого.
А т о с с а
Ах, каково мне, горькой, други, слышать то!
Какой же изгубил их беспощадный рок?
В е с т н и к
Лежит близ Саламина островок средь волн,
Без пристани удобной мореходу. Пан
Там хороводы водит над стремнинами.
Туда в засаду лучших царь послал мужей,
Дабы врагов остаток перебить легко,
Когда, судов лишившись, к тем утесам вплавь
Они спасаться будут; было б где спастись
И персам, уносимым вод течением.
Но дурно рассчитал он день грядущий. Дал
В морском сраженье эллинам победу бог
И в тот же день, покрыты медянòй броней,
Они, на остров высадясь, устроили
Облаву на засевших, оцепив их стан.
Кольцо стесняя, эллины со всех сторон
Их частым осыпают градом каменным,
Обстреливают тучей стрел; потом, одним
Порывом дружным, на несчастных бросившись,
В куски булатом острым изрубили всех.
И бездну зол увидя, восстенал сам Ксеркс!
Сидел он, озирая с высоты весь бой,
На выспренней вершине, над пучиной вод.
И ризы растерзал он, и завыл в тоске;
Войскам пехотным тотчас повелел бежать,
И сам неблаголепно в бегство ринулся.
Вот, чтò достойно плача пуще прежнего.
А т о с с а
О бог жестокий! Персов обольстил ты как!
За славные Афины — о, сколь горькое
Взыскал возмездье! Не довлела кровь тебе
Тех многих, коих раньше Марафон сгубил.
За них умыслил сын мой победителям
Отмстить — и вот, что ныне на страну навлек!
Где ж остальные, вестник, что спаслись, суда?
Скажи мне точно, где же ты оставил их?
В е с т н и к
Не ждут, в смятеньи, веянья попутного
Судов последних корабленачальники, —
Торопят бегство. Войска сухопутного
Остатки тают, добежав в Беотию:
Кто занемог, опившись у живых ключей,
Кто пал от истощенья. Еле дух влача,
Бредем через Фокею и Дориду мы
В поля, чтò влагой благостной поит Сперхей,
К Малийскому заливу. Дале путь ведет
На Фтиотиду, Фивы Фессалийские.
В тех странствиях большáя часть повымерла
От голода и жажды: натерпелись мы
Обеих пыток вдоволь. Чрез Магнетский край
И земли македонцев, чрез Аксѝй-реку,
Чрез топи Больбы, камышом заросшие,
Чрез кряж Пангея — выбрались в Эдонию.
В ту ночь дохнуло стужею безвременной:
Замерз Стримон священный; здесь и тот, кто встарь
Нигде богов не видел, вдруг уверовал,
Земле и Небу вместе поклоняться стал.
Вперед, скончав моленье, войско двинулось,
Довериться осмелясь ледяным мостам.
И кто успели реку перейти пред тем,
Как стало солнце стрелы расточать, — спаслись.
Но жаркими лучами светоносный день,
Лед плавя, посредине расковал поток,
И пали сонмы друг на друга. Счастлив тот,
Кто скоро был задавлен иль пошел ко дну.
А те, что уцелели, через Фракию,
При множестве лишений и трудов и бед,
Достигли беглецами, в небольшом числе,
Родного пепелища. Плакать родине
О младости, расцветшей и загубленной!
Во всем правдив рассказ мой. Но исчислить всех
Нельзя напастей, что наслал на персов бог.
П р е д в о д и т е л ь х о р а
О демон ярый! Как стопою тяжкою,
Вскочив на род наш, топчешь ты и давишь нас!
А т о с с а
Увы мне, жалкой! Ратная крушилась мощь!
Ночное сновиденье, вот твой ясный смысл!
Воочию явил мне, чтò случилось, сон.
Не так его вы, старцы, толковали мне.
В одном вы были правы: первым долгом я
Богам, как вы внушали, вознесу мольбы.
Земле и в ней живущим ниспошлю дары,
Из дома взяв усопшим угощение.
Того, чтò было, знаю, изменить нельзя;
Но пусть в грядущем лучшая нас доля ждет,
От вас же, верных, мы по всем свершившемся
Опоры верной в горе и совета ждем.
И если сын вернется до меня, его
Радушно повстречайте и введите в дом,
Чтоб новой не прибавил он к беде беды.
Уходит во дворец.
Сцена IV
П р е д в о д и т е л ь х о р а
О властительный Зевс! Разорил, сокрушил
Ты кичливую мощь многолюдной страны,
Нашу рать истребил!
И в печаль, и в позор, как в могильную ночь,
Схоронил Экбатану и Сузы!
Руки нежные рвут покрывала с лица,
Разрывают в клочки,
И несякнущих слез неудержный поток
Орошает цветущие перси.
Бездыханных мужей персиянки зовут
И влюбленной тоской изнывают по ним:
Сиротеет приют упоительных нег,
Не вернуть им услад разделенной любви:
Ненасытна печаль овдовелых!
Ах, и нас, стариков, сокрушает печаль,
С уст срывается плач многослезный!
СТАСИМ I
Х о р
Строфа I
Вся Асия рыдает днесь,
Стенает опустелая.
Увел народ воитель — Ксеркс,
Сгубил народ губитель — Ксеркс!
Безумец Ксеркс доверил свой народ
Утлым, в хляби волн, стругам!
Как же Дарий, мудрый вождь,
Меру знал, страну хранил
И в бедах невредимой,
Милый Сузам владыка?
Антистрофа I
Пехоту и морскую рать
Вы стаей синегрудою
Увы, везли на казнь, суда!
Сгубили черные суда
Станицы медноклювых лютых птиц!
В руки вы иóнянам
Выдали живой свой груз!
Ускользнул от них едва
По тропинам неторенным
Дикой Фракии сам царь.
Строфа II
Первозакланных сонмы, —
Ах!
Отданных в жертву Року, —
Горе, ах,
Горе! У скал Кихрейских,
Увы,
Как вы гибли, тонули как!
Воскрежещи зубами,
К небу зови:
«Увы!»
Вопль подыми протяжный!
Взвой, взвой, город, диким воем!
Антистрофа II
Сонмы носимых зыбью,
Ах!
Отданных в снедь нечистым!
Горе, ах!
Чадам немым пучины!
Увы! ...
«Где кормилец наш?» — стонет дом;
Матери: «Сын мой, где ты?»
К небу зовут:
«Увы!»
Старые деды плачут,
Дойдет всюду злая повесть.
Строфа III
Горе державе персидской!
В Асии подданных нет ей!
Боле не будут оброков
Несть на господские нужды
Стран покоренных языки,
В прах пред владыкой склоняться:
Имени царскому верить.
Антистрофа III
Всех недовольных развязан
Дерзкий язык, и не нужно
Вольного слова стеречься:
С выи ярмо соскользнуло!
Памятный остров Аянта,
Кровью персидской пропитан, —
Силы персидской могила!
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Атосса, во главе шествия женщин, несущих надгробные приношения,
выходит из дворца.
А т о с с а
О други! Кто несчастье в жизни пережил,
Нрав смертных знает по себе: пришла беда, —
Во всем угрозу видит боязливый ум,
А в счастье провождая дни, надеемся
И впредь на ветр попутный от благих богов.
Моим очам все ныне полным ужасов
И знамением гнева представляется;
Ушам напев зловещий всюду слышится;
Подавлена я горем и запугана.
Затем-то я без колесниц, без пышности,
Столь просто снарядила это шествие.
Несу за сына кроткий дар на отчий гроб,
Из тех, какими мертвых ублажаем мы:
Вот млеко от юницы чистой белое,
Напиток благодатный, и златистый дар
Пчел-цветоделок; девственных ключей струи, —
И тут же дикой матери, хмельной лозы,
Несмешанное чадо, виноградника
Старинный сок; и светлорусой маслины,
Всю жизнь листву хранящей, благовонный плод;
С душистыми венками из детей земли.
А вы, о други, эти приношения
Вершите гимном и зовите Дария
Из тьмы могильной, между тем как прах вопьет
Богам подземным жертвы приносимые.
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Ты, царица, царя и отечества мать,
Возлиянья пролей в терема, где живут
Благ податели: мы ж песнопеньем святым
Преисподних владык
Умолим благосклонствовать милым.
Вы внемлите, святой глубины божества,
Мать-Земля, и Гермес, и почиющих Царь,
И пошлите на свет душу Дария к нам.
Если ведает царь врачеванье живым,
Зол предел нам единый укажет.
СТАСИМ II
Х о р
Строфа I
Слышит ли царь
В недрах земли
Скорбный мой клич,
Царь богоравный, царь блаженный?
Родной
Варварской речью, царь,
В любом горе тебя зову!
В ночь пролию
Плач ко владыке:
Зов услышит усопший.
Антистрофа I
Матерь-Земля,
Боги глубин,
Стражи теней,
Демона славы, духа мощи
На свет
Солнца пустите к нам, —
Бога, в Сузах рожденного,
Вящего всех,
Коих останки
Персть прияла Персиды!
Строфа II
Мил нам сей муж
Мил нам сей гроб:
Милое сердце
В нем почило.
Айдоней!
Сам приведи к нам владыку,
Айдоней! он —
Царь наш единственный:
Дария дай нам!
Антистрофа II
Он не губил
Ратей своих
В честолюбивом
Ослепленьи
И прослыл
Он «промыслителем» царства.
Промыслитель
Был он воистину,
Воинства кормчий.
Строфа III
Царь мой, прежний царь,
Выйди, явись очам!
Стань на главу сего кургана,
Чтоб сандалий
Золотистых
Нам сверкнул блеск,
Чтоб сверкнул блеск
Тиары, [тиары]
Островерхой, ясной!
Выйди, отец непорочный, Дарий!
Увы!..
Антистрофа III
Горе услышишь ты,
Новое горе, встав,
О властелин владык родимых!
От стигийских
Поднялась волн
До живых мгла,
Отняла свет!
Поникла, [поникла]
Земнородных юность!
Выйди, отец непорочный, Дарий!
Увы!
Эпод
Увы, увы!
О безутешно оплаканный царь!
Взгляни ж, владыка, владыка,
Чтò на страну твою
Неразумия грех двойной,
Чтò он навлек! Взгляни,
Где дома многовёсельные?
Ах, не дома — домовины!
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Сцена I
На вершине Мавзолея появляется
Т е н ь Д а р и я
О верные из верных, старцы, сверстники
Моей поры цветущей! Чем отечество
Болеет? Стонут недра; сотряслась земля.
Супруга, вижу, слезы льет на мой курган:
Душа моя смутилась; я дары приял.
Вы ж плач творите пред могилой; жалобным
Взываньем, души мертвых подымающим,
Меня зовете. Трудно подыматься нам:
Препон не мало; боги же подземные
Берут охотней души, чем на землю шлют.
Но я препобедил их и на зов пришел.
Спеши поведать, — строго разочтен мой срок,—
Какое лихолетье бременит страну?
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Не дерзаю возвести взгляд,
Не дерзаю обменить слов:
Искони благоговел я
Пред тобой, царь!
Т е н ь Д а р и я
Я пришел из сени смутной, твой заслышав горький плач.
Кратко мне ответствуй: лишних я не требую речей.
Но дерзай и все поведай, победив священный страх.
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Трепещу твой ублажить нрав;
Трепещу твой возбудить гнев.
Как сказать мне, что не должен
Говорить друг?
Т е н ь Д а р и я
Если робость дней старинных заграждает их уста,
Ты, венчанная супруга, благородная жена,
Подавляя плач и стоны, покорив печаль, скажи
Ясным словом, что случилось. Скорби всюду сторожат:
Грянет горе с синя моря, встанет лихо из земли,
И тем боле бед, чем доле протянулась смертных жизнь.
А т о с с а
О блаженнейший из смертных, дней земных благим концом
Всем, пока ты видел солнце, жребий твой завиден был:
Ты, как некий бог, о Дарий, век счастливый провождал.
Взял и мертвый часть благую: ты не видишь бездны зол,
Что разверзлась перед нами. Все скажу, сказав одно:
Рушится держава персов. Вот, без пышных слов, ответ.
Т е н ь Д а р и я
Язва ль царство посетила? Смута ль граждан подняла?
А т о с с а
Нет! Но воинская сила полегла окрест Афин.
Т е н ь Д а р и я
Из сынов моих который на Афины войско вел?
А т о с с а
Ярый Ксеркс, похода ради, обезлюдил материк.
Т е н ь Д а р и я
Двинулся ль, безумец, сушей? Иль, несчастный, на судах?
А т о с с а
Сухопутным, мореходным вместе был двойной поход.
Т е н ь Д а р и я
Как же с полчищем пехотным он чрез понт переступил?
А т о с с а
С брегом брег пролива Геллы длинным он сопряг мостом.
Т е н ь Д а р и я
Как? Замкнуть Боспор великий он дерзнул и преуспел?
А т о с с а
Видно, демон, им владевший, был пособником ему.
Т е н ь Д а р и я
Мощен был, увы, сей демон, обезумевший его.
А т о с с а
По исходу дела видим, сколь губителен он был.
Т е н ь Д а р и я
Что ж, скажи, вы претерпели, что по граду плач и стон?
А т о с с а
Стан морской, терпя крушенье, погубил пехотный стан.
Т е н ь Д а р и я
Как? Народ мой поголовно злою бранью истреблен?
А т о с с а
Стонут в Сузах запустелых, потеряв своих сынов.
Т е н ь Д а р и я
Нет оплота государству, нет защитников стране?
А т о с с а
Все бактрийцы поголовно, кроме старцев, полегли.
Т е н ь Д а р и я
О злосчастный! Сколько юных сокрушил он, свежих сил!
А т о с с а
Одинок, с дружиной малой, Ксеркс, скиталец, говорят, —
Т е н ь Д а р и я
Где, какой исход обрел он? Чает ли еще спастись?
А т о с с а
Рад был оный брег покинуть, перешед чрез мост морской.
Т е н ь Д а р и я
Он спасен? На брег асийский он ступил? Верна ли весть?
А т о с с а
Достоверно то известье. Подозренья нет ни в ком.
Т е н ь Д а р и я
Горе! Скоро наступило исполненье вещих слов,
И судил Зевс, чтоб на сыне оправдалась правда их!
Я ж молился, да отложат боги казнь на долгий срок;
Но спешащему навстречу ускоряет встречу Рок.
Ныне зол ключи открылись милым родичам моим.
Сын мой в юношеском пыле сам не ведал, что творит.
Он дерзнул сковать оковы на священный Геллеспонт,
И Боспор, стремимый богом, как раба, смирить ярмом.
Пременить закон стихии, млатом бездну заклепать
И толпам на потоптанье море вольное предать.
Смертный, мнил глупец принудить Посейдона самого
Из бессмертных к послушанью. Явно, мыслью не был здрав
И недуговал душою сын мой. Ныне я боюсь:
Что мой труд стяжав, разграбит первый пришлый нипочем.
А т о с с а
Из общения с дурными научился быть дурным
Пылкий Ксеркс. Они внушали: ты сынам своим стяжал
Бранной доблести богатство; множить незачем его;
И без доблести простор им самовластно царевать.
И злонравных приближенных он уроки восприял,
И на эллинов умыслил целой Асией поход.
Т е н ь Д а р и я
Свершилось, им в угоду, дело страшное,
Навеки незабвенное, такой урон
И запустенье, коего не ведали
Поныне Сузы с лета, как поставил Зевс
Вождем самодержавным одного царя
Над всей обильной пастбищами Асией.
Был первый, Мид верховным войск начальником,
А сын его — дел отчих завершителем.
Любимец счастья, третьим воцарился Кир
И, мир упрочив, осчастливил подданых.
Лидийскою державой и Фригийскою
Он царство приумножил. Он Ионию
Смирил, богам любезный благомыслием.
Был Киров сын четвертым повелителем,
А пятым — Смéрдис, родины бесчестие,
Позор престола. Хитростью убил его
Вождь Артафрен, иль Правомысл, по-нашему, —
Чьей волей мысль, как зоркий кормчий, правила, —
В палатах царских, с горстью заговорщиков.
Шестым в ряду был Мáрафис, Артафрен седьмым.
Потом достался жребий вожделенный мне.
И много воевал я с многим воинством,
Но столь великих не был зол причиною.
Девятый — Ксеркс; он молод; своего ума
Еще не нажил, а моих не хочет знать
Уроков и заветов. Нет, о сверстники,
Со мною бремя царское делившие!
К такой разрухе мы б не привели страну.
П р е д в о д и т е л ь х о р а
К чему ж, владыка Дарий, слово клонится?
Что своему народу заповедуешь,
Чтоб от конечной гибели спастись ему?
Т е н ь Д а р и я
Не воевать вам боле градов эллинских,
Хотя б и с бóльшим нынешнего воинством.
Сама Земля там эллинам союзница.
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Что мнишь? Как может смертным поборать Земля?
Т е н ь Д а р и я
Губя пришельцев слишком многих голодом.
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Коль сил отборных лучший снарядим поход...
Т е н ь Д а р и я
Все ж войску, чей в Элладе затерялся след,
Возврата в домы милые не праздновать.
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Что ты сказал? Ведь войску уцелевшему
Чрез Геллеспонт не заперт из Европы путь.
Т е н ь Д а р и я
Немногие из многих путь найдут домой,
Гласит вещанье. Как ему не веровать,
Свершившееся видя? Иль пророчество
Отчасти лишь правдиво? Если ж правда все, —
Отборных Ксеркс оставил, обольщаясь вновь
Пустой надеждой, — там, где Беотийский дол
Поит Асоп, обильный влагой сладкою.
Там ждет их из напастей величайшая,
Возмездие надменья и безбожных дел.
Они не устыдились храмов эллинских
Сокровищницы грабить, жечь святилища;
С землей равняли жертвенники; идолы
Богов ниспровергали с основания.
За святотатство кару соразмерную
Терпели и претерпят: дна не видно зол,
Все новое вскипает, бьет ключом из недр.
В болото крови дротики дорийские
Платейскую равнину превратят, и тел
Персидских груды нá поле истлевшие
До третьего живущих поколения
Немым пребудут знаменьем в очах людей,
Что тщетно надмеваться, смертным будучи.
Надменье выростает тяжким колосом —
Сев Аты, жницы лета многослезного.
Пусть кара за Афины и за эллинов
Вам памятною будет, чтоб никто средь вас,
Презрев, что боги дали, возжелав чужим
Добром разжиться, отчего великого
Богатства не растратил. Наказует Зевс
Чрезмерно алчный помысл; грозный есть судья.
Вернуть желая Ксеркса к благомыслию,
Увещевайте в добрых наставлениях
Владыку дерзновеньем не гневить богов.
Ты ж, старица-царица, мать родимая,
Навстречу сыну выйди в ризах царственных
Из внутренних покоев, как предстанет он
В отребье жалком и в лохмотьях пурпура,
Раздранного на теле скорбью лютою,
Утишь его словами утешения:
Тебя одну нечастный сын послушает.
Довольно! Нисхожу я в подземельный мрак.
Вы ж радуйтесь, о старцы, и в годину бед!
По все дни душу открывайте радости!
Отрады нет усопшим от богатств земных.
Исчезает.
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Скорбел я, слыша, сколько бед на родину
Обрушилось и сколько предстоит терпеть.
А т о с с а
О рок жестокий! Сколько новой горечи
Ты мне даешь отведать! Но всего больней
Язвит мне душу зрелище бесчестия
Сыновнего, раздранных царских риз позор.
Пойду в чертоги, праздничный убор возьму
И с ясным взором встретить попытаюсь я
Пришельца. В горе не предам любимого.
Уходит во дворец.
СТАСИМ III
Х о р
Строфа I
Как величалася, как красовалася
Родина счастьем и благостроением
В дни, когда царил над ней
Дарий незлобивый, всепромыслительный,
Кормчий спасительный,
Богоравный государь!
Антистрофа I
Славилось воинство бранною славою,
И утверждалися грады законами,
Крепче башенных твердынь.
С дальних походов полки возвращалися,
Горды и вéселы,
К стародавним очагам.
Строфа II
Сколькими градами, нам сопредельными,
Не перейдя чрез Галис,
Не ушед от очагов, —
Сколькими он по Фракийскому взморию,
Сýпротив устий Стримона,
Царства мощь умножил!
Антистрофа II
Сколько других покорились властителю
От побережья далече
Крепкостенных городов!
И Геллеспонта стяжал он поморие,
И Пропонтиды затоны
Купно с устьями Понта.
Строфа III
Взял острова, разлученные плещущей хлябью
С выступом материка:
Лесбос и Самос, питающий мáслину,
Хиос и Парос, и Наксос, и Ми́конос,
Тéнос и Тéносу в море
Близлежащий Андрос.
Антистрофа III
Он островам, и в срединные брошенным воды
Между двух больших земель,
Стал повелителем: Лемносу, И́кару,
Родосу, Книду; и был он на Кипре царь
Пáфоса, Сол, Саламина,
Сей — всех бед причина!
Эпод
И в многолюднейших общинах эллинских
Властвовал самодержавно
Дарий, удел ионя̀н, изобилием
Славный, стяжав. Неутомная
Сила разноплеменных
Ратей была наготове.
Днесь, против нас обратясь недвусмысленно, —
Нам изменила судьбина:
Слава державы крушилась
Средь зыбèй неверных.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Сцена I
Приближается К с е р к с, в разодранных одеждах, с пустым колчаном за спиною; его сопровождают понурые воины.
Х о р выступает при первых словах П р е д в о д и т е л я х о р а навстречу царю,
К с е р к с
Увы! Увы!
Злополучный мой рок! Безотрадный удел!
Беспримерный удар! Непостижный удар!
Как свирепо Судьба покарала наш род!
Что нести мне дано! Что терпеть суждено!
Я расслаблен; мощь чресл истощилась моих;
Я порфиру в клочки разодрал, растоптал,
Видя никнущим цвет молодежи родной.
[……….]
Что же, Зевс, и меня, вместе с сонмом мужей
Убиенных, земля
Не покрыла могильным покровом?
П р е д в о д и т е л ь х о р а
Не вернуть государь, богатырских дружин!
Где великая честь властелина владык?
Где надёжа твоя?
Сокрушил нашу силу злой демон!
Восскорбела Земля, возрыдала Земля;
Населил властелин обиталища душ
Молодежью страны!
Цвет ее, эти полчища сильных,
Эти конников тмы, мириады стрелков,
Чрез ворота теней устремились в Аид,
Род за родом, за племенем племя.
Где асийская мощь? О Царь! О Царь!
Подломились колени Персиды!
Сцена II
К с е р к с
Строфа I
Сколь я жалок! Увы, сколь презрен я!
Родился̀ я народу на горе
И на лихо стране!
Х о р
Твоего предвозвестник возврата
По асийской земле подымается стон:
Будешь встречен заплачкою воплениц-жен
И свирельников мириандинских.
К с е р к с
Антистрофа I
Что ж? Воспойте мне гимн многослезный,
Ибо бог на меня обратился, —
И оплачьте меня!
Х о р
Не унять многослезного плача!
Не забыть, не простить овдовелой стране
Ни на суше беды, ни беды на судах,
И к лицу ей нестройное горе.
К с е р к с
Строфа II
Ионийцам Арей был,
Ионийцам на морских зыбях союзник!
Покосил на водах,
На брегах роковых
Нашу силу!
Х о р
Увы! — я зову, и про все допрошу.
Где ж вожди царских дружин?
Где твои сподвижники?
Где, скажи мне, Фарандак?
Суса где? Пелагòн? Где Дотама? Псаммид?
Агдабата — он где? Где герой Сусискан,
Экбатаны краса?
К с е р к с
Антистрофа II
Я покинул их, в море
Унесенных с кораблей разбитых тирских,
И помчал их прибой
К саламинским брегам,
Бездыханных.
Х о р
Увы! — я зову. Ты скажи, где Фарнук?
Ариомард доблестный где?
Где владетельный Севалк?
Благородный где Лилей?
Где Мемфид, Фарибид? Где Масистра, скажи?
Что нейдет Артембар? Что ж Истэхма нейдет?
Где ж они, отвечай!
К с е р к с
Строфа III
Увы, увы мне!
Под Афинами, древней твердыней,
Врагам ужасной,
Бурей одной сметены,
Увы, увы, все полегли
В чужбине дальней!
Х о р
Там и верный твой, око царево,
Кто глядел за тебя, подводя счет
Воев твоих мириадам несметным,
Там забыт и Алпист среди мертвых,
Сын Батаноха,
Мегабата, Сесама потомок?
Там и Парфа великого бросил,
И Ойбара ты, царь, наш вожатый лихой?
За горем горе
Родине каркаешь ты!
К с е р к с
Антистрофа III
Тоску-кручину
По сподвижникам храбрым ты будишь
В царевом сердце,
Боль оживляешь во мне.
О кара кар! Сердце мое
Скорбит, томится.
Х о р
И других нам отдай! Мы взыскуем.
Где начальник над мардами, Ксанфий?
Браннолюбивый Анхар? Где Диэксий?
И Арсак, предводители конниц?
Где Кегдадата?
Где Лифимна? Где Толм, ненасытный
Копьеборец? Дивлюсь я, не видя
Их в отряде твоем. В перевозных шатрах,
Должно быть, едут
Средь провожатых твоих?
К с е р к с
Строфа IV
Сошли во гроб
Все вожди великих сил.
Х о р
Сошли в безымянный гроб!
К с е р к с
Да, в гроб, увы! В гроб, увы!
Х о р
Увы, увы! Боги кар,
Негадан был
Сей удар!
Страшный удар
Был рассчитан Атой!
К с е р к с
Антистрофа IV
Неслыханный
В памяти старинных дел!
Х о р
Примера, подобья нет...
К с е р к с
Не видано равных бед!
Х о р
Ионии дал нам рок
Изведать мощь, —
Злой урок!
Ах, на зыбях
Мощь крушилась персов!
К с е р к с
Строфа V
Крушилась, да! Я сгубил —
И какую силу!
Х о р
Погибла вся:
Что от нее осталось?
К с е р к с
Снимая с плеча колчан
Взгляни: вот все,
Что от нее
Осталось мне.
Х о р
Я вижу, царь.
К с е р к с
Этот колчан: вот все, что я...
Х о р
Чтò ты в походе целым спас?
К с е р к с
Да! Мой колчан златозорный.
Х о р
Мал от избытка остаток.
К с е р к с
Всю расточил я дружину.
Х о р
Да, царь! Не трýсы ионийцы.
К с е р к с
Антистрофа V
Богатыри! Не гадал
Я такого горя.
Х о р
Что весь ко дну
Стан мореходный канет?
К с е р к с
В отчаяньи
Растерзал
Порфиру я.
Х о р
О, горе нам!
К с е р к с
Горшее, чем сказать дано.
Х о р
О дважды, трижды горшее!
К с е р к с
Нам! Врагу ж ликованье!
Х о р
Корень державы подрублен!
К с е р к с
Нет у меня провожатых.
Х о р
Погибли нá море дружины.
К с е р к с
Строфа VI
Вздохни, вздохни о горе, и домой иди!
Х о р
Увы, вздыхаю и скорблю.
К с е р к с
Моим стенаньям стоном вторь!
Х о р
Делам плачевным отзвук — плач.
К с е р к с
С моим ты согласуй свой плач!
Х о р
Увы! Увы!
К с е р к с
О бремя горя тяжкое!
Х о р
Боль неизбывной скорби!..
К с е р к с
Антистрофа VI
Бей в грудь, бей в грудь руками! Обо мне восплачь!
Х о р
Сам слез достойный, плачу я.
К с е р к с
Моим стенаньям стоном вторь!
Х о р
Не мог бы не стенать я, царь!
К с е р к с
Вопль громкий подыми, взывай!
Х о р
Увы! Увы!
К с е р к с
Плоть дó крови бичуй, терзай!
Х о р
Боль лютая! Жгучая рана!..
К с е р к с
Строфа VII
Рази руками перси! Как мисийцы, вой!
Х о р
Напасть! Напасть!
К с е р к с
Рви бороду, о старец! Не жалей седин!
Х о р
Клоками, клоками рву седи́ны.
К с е р к с
И возопи: ой!..
Х о р
Ой, горе! Горе!
К с е р к с
Антистрофа VII
Рви на груди одежду! Растерзай убор!
Х о р
Напасть! Напасть!
К с е р к с
Всклочь кудри! Вспомни воинство — и рви власы!
Х о р
Клоками, клоками рву седины.
К с е р к с
И слезы лей, слезы...
Х о р
Рекою льются!
Эпод
К с е р к с
Моим стенаньям стоном вторь!
Х о р
Увы! Увы!
К с е р к с
С рыданием вернись домой!
Х о р
Увы, увы!
К с е р к с
Увы, увы! Персия растоптана!
Х о р
Стал плач по стогнам града!
К с е р к с
Стал плач...
Х о р
И стоны!
К с е р к с
Увы, увы! Персия растоптана!
Х о р
Изнеженные, плачьте!
К с е р к с
Взывайте!
Х о р
Стоните!
К с е р к с
Крушилась отчизна, увы, увы, —
На кораблях многовёсельных!
Х о р
Плачем провожаю в дом царя.
|