Минимизировать

ИЗ АРМЯНСКОЙ ПОЭЗИИ

 

Ованес Туманян

 

СЕРДЦЕ ДЕВЫ

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

10

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

20

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

30

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

40

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

50

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

60

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

70

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

80

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

90

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

100

Некогда в царстве восточном цвела

Юная дева, резва, весела,

Краше всех сверстниц красою лица,

Радость и гордость вельможи-отца.

Только, знать, сердцу не писан закон:

В дочь властелина безродный влюблен;

Дева любовью ответной горит;

«Он — мой избранник», — отцу говорит, —

«Он, не другой —

Суженый мой».

 

Крикнул вельможа: «Тому не бывать!

Легче мне в землю тебя закопать!

Нищего зятем назвать не хочу;

В крепкую башню тебя заточу».

Камень, скала он… Чтó страсти скала?

Юноше дева тем боле мила.

Нежностью пылкой невеста горит;

«Он — мой желанный», — отцу говорит, —

«Он, не другой —

Суженый мой».

 

Деспот угрюмей, чем хмурая ночь;

В тесную башню сажает он дочь:

«С милым в разлуке, вдали от людей,

Блажь с нее схлынет. Остынет он к ней»…

Нет для любови ни стен, ни замка;

Лишь распаляет желанье тоска.

Страстию дева в затворе горит;

«Он — мой любовник», — отцу говорит, —

«Он, не другой —

Суженый мой».

 

Дух самовластный осéтила тьма;

Сводит гордыня владыку с ума:

Башню, где клад свой ревниво берег,

Мстящей рукою безумец поджег…

Чтó для любови, что жарче тюрьма?

Ярым пожаром пылает сама!

Узница в душной темнице горит,

Клятвы обета, сгорая, творит:

«Он, не другой —

Суженый мой!..»

 

Грозная башня сгорела дотла;

В пепел истлела, чтó прежде цвела.

Только — о, чуда безвестного дар! —

Сердца живого не тронул пожар…

Стелется горький с пожарища дым;

Юноша плачет над пеплом седым.

Плакал он долго; застыла печаль;

В путь поманила далекая даль…

Бродит он, сир;

Пуст ему мир.

 

Нежная тайна! Под хладной золой

Чтó содрогнется, — не сердце ль, — порой?

Жаркое сердце в огне спасено;

Только под пеплом сокрыто оно.

Сердца живого из дремлющих сил, —

Словно из корня, что ключ оросил

Слез изобильных, — в таинственный срок

Вырос прекрасный и легкий цветок:

Огненный мак;

Глубь его — мрак.

 

По чужедальным блуждает краям

Юноша, цели не ведая сам,

Вкруг озираясь, — любимая где?

Милой не видит нигде, и нигде!

В грезах о нежной склоняет главу;

Но безнадежность одна наяву.

Верной любови и смерть не конец;

Чувства не гасит небесный венец.

В оный предел

Вздох долетел…

 

Стон долетел к ней, и тронул ее:

Тень покидает жилище свое,

К милому сходит, тоскуя, во сне,

Благоуханной подобна весне.

Молвит: «Внемли, мой печальник, завет!

Вырос над пеплом моим алоцвет.

Девы сожженной он сердце таит,

Жизнью моею тебя упоит.

В соке огня

Выпей меня!

 

Неги медвяной, разымчивых чар

Хмель чудотворный, целительный дар

Выжми и выпей пчелой из цветка:

Черная душу покинет тоска.

Так ты спасешься, избудешь печаль.

Смоет земное волшебная даль;

Не увядают ее красоты;

Мир и блаженство изведаешь ты —

В тонкой дали́

Лучшей земли!..»

 

Нежная тайна, ты сердцу мила!

Стала скитальца душа весела.

Соком заветным навек опьянен,

Волен, беспечен и мужествен он.

В смене вседневной воскреснет тоска, —

Радость за нею, как рай, глубока.

Прежнее бремя его не долит,

Прежнее пламя его не палит. —

В тонкой дали́

Лучшей земли.

 

Подготовка теста Э. К. Александровой

 

 

 199034, Санкт-Петербург, наб. Макарова, 4.

Тел.: (812) 328-19-01.

Факс: (812) 328-11-40.

 

 

Select the search type
 
  • Сайт
  • Веб
Search