|
Застенчив, молчалив и непонятен миру,
Казалось — нехотя ты волочил порфиру;
И в руку юноши, сказали бы, не Рок
Вложил тяжелый скиптр, но прихоть фей — цветок.
Альберта Доброго молва в тебе признала —
И Добрым свысока тебя именовала.
А ныне посреди зияющих могил
Ты стал, и честного меча не опустил,
Когда дробился меч, и не потупил взгляда
Неустрашимого пред лютой злобой ада.
И племена, клонясь под бурей роковой,
Кричат тебе: «Альберт, наш храбрый, наш герой»!
В потопе крови мир, кренящийся над бездной,
Венчает яростным безумьем век железный.
Но выше зарева, — годины лучшей знак, —
Лучится слав твоих незыблемый маяк!
И родина, тобой под ураганом диким
Приосененная, зовет тебя — Великим!..
О Добрый, Доблестный, Великий! Вот, страна,
Врагом растоптана, врагом осквернена,
Лежит у ног твоих, подобна розе смятой!..
День будет: Бельгия родится вновь богатой
И славной, — Бельгия счастливая… Но той,
Увядшей на песке, — спасется ль дух живой?
Взгляни! Где с морем твердь в жемчужной млеет встрече,
Кто в ризе белой, Кто, по лону вод, далече —
Грядет?.. Пред Ним летит, с улыбкой милой, Мир…
Как некогда Его идущим видел мир
По влаге, плещущей на брег Геннисарета, —
Грядет опять… И вал истает зыбью света.
Пришлец над розою, замершей на песке,
Склонится, вознесет ее в Своей руке;
И на Его груди воскреснет, расцветая,
Благоуханная страдалица святая.
|